Панорама-88, материал о передаче "Музыкальный Ринг":
Панорама-89, материал о передаче "Музыкальный Лифт":
Панорама-89, пространный материал о рок-музыке:
"Панорама ##" - ежегодный сборник статей от издательства "Молодая Гвардия". В книге с твёрдой обложкой и большим количеством иллюстраций рассказывалось о наиболее интересных событиях и явлениях в молодёжном искусстве СССР. Разумеется, в конце 80-ых в ежегоднике было опубликовано сразу несколько статей о советском роке.
Петр Яковенко, журналист, сотрудник Института истории АН Украинской ССР
- Вы любите музыку? - ...Я тоже. Рок, спрашиваете. Нет, вы, конечно, шутите. Что у меня, музыканта-профессионала, может быть общего с ним? Он же уничтожает сознание и рождает химеры. Да посмотрите на паренька, «балдеющего» под свистопляску ударных и стоны ритм-секции. Он - воплощение первозданных инстинктов.
Мой приятель, музыковед, пишущий о рок-музыке, был возмущен уже самим вопросом.
- А вы еще собираетесь писать о том, что рок - микросрез молодежного сознания. Нелепо искать какой-то смысл в том, что даже внешне бессмысленно.
Я был просто удручен столь предельной категоричностью, категоричностью человека, занимающегося рок-музыкой профессионально. Отрицание отрицанием - это не лучший выход. Негоже лишь отказываться и высокомерно улыбаться. Все-таки следует попытаться понять тех, кто тебе даже внешне неприятен.
На другом полюсе они, поклонники рока, видящие в нем чудодейственное лекарство от всех бед и тревог, нечто вроде эликсира вечной молодости. А между ними ничейная земля рок-музыки, поле, как в старину говорили, «брани». «А ты сам где: над схваткой, сторонний наблюдатель? - это во мне всплыл наружу, полез наверх червячок сомнения. - Давай, давай, обличай обе стороны, лучше пути не отыщешь». - «Нет, милый, я далек от мысли принимать позицию наблюдателя. Ты вот что объясни-ка: почему молодые ребята так тянутся к рок-музыке, видят в ней смысл, а уж потом ухмыляйся». Червячок сомнения тут же умолк. Значит, для них, для этих ребят, она не так плоха, как кажется. И питает их жизнь, мозг и душу, и даже - не побоюсь написать - формирует личность. Но вот вопрос - как? Хорошую или плохую, с задатками рок-тупицы?
...Дискотека, куда меня пригласили выступить, гремела «басами». К ней вел узенький коридорчик лестницы, пристроенной в грязноватом, конусообразном дворике. При виде ее ощущение праздника не приходило, а наоборот - отступало. Мимо, гремя «напульсниками» (два полуовальных стакана, зажатых на запястье), прошмыгнули три паренька. На вид им было лет пятнадцать. В зале собралось человек сто. «Царствовал» на «рок-бале» в тот вечер хэви-метал. Наслушавшись страшных рассказов о нравах «металлистов», поневоле представлял их чуть ли не вандалами-викингами, закованными в цепи. Но вокруг сидели, толпились обыкновенные ребята, слегка и опоясанные железом колец и браслетов.
Встретили настороженно. Лишь потом понял: надоело молодым людям, когда кто-то пичкает их газетно-журнальными штампами, вместо живого диалога предлагая нудный монолог. От меня ждали того же. Первым был контрвыпад: «Только не ругайте рок, не говорите, будто он не нужен, что это тлетворное влияние Запада. Нам-то ведь он нужен». И тут же: «Не надо с нами заигрывать, как некоторые. Не пылайте любовью к хэви-метал, если он вам не по нутру. Тогда вы ничего не поймете и начнете врать».
Хороша задача - и так не так, и этак! Но молодых людёй можно понять. Долгое время против них срабатывала инерция общественного мнения, а увлечение рок-музыкой выглядело как пособничество нехорошим людям, которые то и делали, что дурили головы нашей молодежи. Возникал некий духовный и социальный вакуум, деление на «плохих» и «хороших». И вот защитная реакция, да просто угроза: «Не лезьте в наш мир».
По-своему реакция на последовавшие запреты оказалась одинаковой: «Ах, нельзя слушать рок, так будем назло». В основе неприятия, сопротивления молодых людей диктату (как многим из них казалось) взрослых лежало желание утвердиться в правоте своего выбора. Пускай даже весьма вызывающим способом - лишь бы почувствовать одобрение своего брата-рокера.
Постепенно рок превращался в средство самоутверждения, появлялось чувство, что лишь он способен принести облегчение, снять тоску, заполнить жизнь чем-то по-настоящему светлым и необходимым. Возникал образ завершенности лишь того мира, в котором звучал рок. Не больше. Остальное казалось мелким и банальным. Но делал ли он человека лучше, то есть тем, чем тот может быть на самом деле? Было ли в нем хорошее, что делало юношу или девушку человечнее, или плохое, способное привести к оскудению духовному?
Заострила вопрос записка из зала: «Когда я слушаю любимые рок-группы или солистов, становлюсь чище, лучше. Мир мне кажется человечнее, добрее. Я улыбаюсь, жду от людей искренности. Но выйду на улицу и вижу самодовольные, сытые лица, косые взгляды, которые они бросают на меня, мою прическу. И я черствею (как и они). Взгляд становится напряженным, а краски мира меркнут сами собой. Неужели между нами, мной и миром, возникнет стена непонимания и лишь рок сможет примирить меня с окружающими? Лена К-ва».
Эта была уже не записка, а целая исповедь, как мне показалось, честная и правдивая. Но тут же возникло и тревожащее чувство - вместо того, чтобы рождать гармонию мира и музыки, рок, оказывается, их разделяет. Более того, становится препоной, заменяет реальность, толкает молодого человека к противопоставлению этих двух начал, постепенно удаляет от него целую жизнь, плохую и хорошую в равной степени.
Мои сомнения вызвали лавину возражений и протестов, смысл которых сводился к одной мысли: «В том, что рок для нас значит порой больше, чем жизнь, виноваты не мы. Многие взрослые люди черствы и безразличны не только к нам, но и к другим. Масса их возражает против нашего увлечения рок-музыкой. Они не любят рок. Мы же преклоняемся перед ним, но ведь по природе своей добрее и отзывчивее их. Кто же тогда лучше, а кто хуже?»
При известной доле справедливости подобного суждения в нем все же ощущалось неуловимое желание переложить всю вину и последствия на плечи других. Будто от того всем сразу же станет лучше. Ведь со стороны кажешься смелее, правдивее окружающих. Наивно считать себя чище других лишь потому, что рок-музыка позволяет это сделать (и только она!).
Нет, здесь необходим комплекс знаний и навыков, духовная наполненность человека, позволяющие ему сознательно отбирать то истинное, что заложено в настоящей музыке. И тогда две половинки - мир музыкальный и мир реальный - не будут враждебны друг к другу, проведут довольно зримую черту между собой. Пока же она еще существует. О чем говорят и читательские письма, и разговоры с поклонниками рока, приемлющими только его.
Как и возражения дискотечных оппонентов, они во многом категоричны и однозначны, сводятся к «мы» - «вы», «наш» - «ваш». Причем рок-музыка называется единственным подспорьем, дающим молодому человеку возможность самостоятельно выплыть в море житейских трудностей, поверить в то, что рядом есть люди лучше, добрее тех, что повстречались ему по пути.
Так, Владимир Алексеевич из Донецка в своем письме пошел дальше и противопоставил любителей рок-музыки 60-х годов сегодняшним поклонникам. Вот что он пишет: «Странно даже сейчас говорить о том, нужен ли рок или нет. Жизнь сама сказала свое веское «да». Вы против этого не спорите? Хорошо. Но почему же вы так уверены в том, что нынешнее наше увлечение рок-музыкой лишено той духовности, которая, по вашим словам, была присуща поколению 60-х? Не соглашусь. Ладно, духовность пускай будет духовностью, ну а где же была откровенность, социальная активность? Задам еще один вопрос: почему же ребята 60-х годов не выступали, не боролись с негативными застойными явлениями? Что принес им рок? Наверное, только собственное самоуспокоение, да и только. А возьмите нас, из сегодня. Рок наш - наше самосознание, яркий протест против рутинности и самообмана, которыми вы жили почти двадцать лет. Он рождает в нас духовную опору и силу».
Это письмо чем-то глубинным по сущности своей связывается с выступлениями ребят из киевской дискотеки. Налицо здесь многое, что проявилось в последние годы в молодежном движении, в том же роке. И неуемная жажда поскорее самоутвердиться, и отрицание того, что противоречит собственным представлениям, и, наконец, признание за рок-музыкой права на существование. Но письмо так и не ответило на поставленный в нем самом вопрос: в чем же была духовность рока, что в нем наносное, но позволяющее заменить реальный мир иллюзорным, а что существенное, именно «духовное».
Помогло нащупать подходы к верному ответу, причинную связь между настоящим и фальшивым, но одинаково сильно питающим рок-музыку, другое письмо. Письмо инженера Валентины Устименко из Херсона.
Позволю привести длинную цитату из него. Она, по-моему, достаточно убедительна и точна: «Разве только молодежь виновата в том, что избрала для себя божком западного рокера? Должны мы признаться, что духовная жизнь у нас на протяжении многих лет подменялась формальными, сухими мероприятиями. Застойные явления, рутинное мышление некоторых администраторов от науки и искусства становились целой государственной политикой - вот причина того, что многие из фактов нашей истории замалчивались, в прессе не было свежих талантливых материалов, которые воспитывали бы любовь ко всему народному, настоящему, а в школах, вузах и поныне общественные и гуманитарные науки преподаются формально, догматически, схоластически. Детям не прививается хороший вкус.
Да и во многих семьях воспитание сводится к тому, чтобы приучить своих ненаглядных потреблять. А молодежь - она по природе своей не принимает обмана и фальши - искала ответы на многие противоречия, проблемы времени. Хотелось правды, настоящих чувств, оголенных нервов. И некоторым показалось, что все это дал им рок. Да, это был выход, который лежал на поверхности. Думать много не надо: крутись и вертись (такой приблизительно перевод понятия «рок-н-ролл» - родоначальника рока). Хорошо еще, что не вся молодежь бросилась к нему. Кто по-настоящему задумывался над жизнью и хотел трудиться, врубиться в жизнь, чтобы по мере своих сил сделать ее лучше,- тот искал себя в деле, тот не «заболел» роком.
Да, рок существует. Он звучит. Он - объективная реальность. Наконец, пускай звучит. Дело не в том, что кому-то не нравятся его сумасшедшие ритмы: можно предложить выключить источник звука. Бороться нужно не с роком, бороться нужно за молодежь, за ее душу. Рок - как образ жизни, рок - как образ мышления. Вот что страшно. Вот в чем опасность. Рок подменяет все духовное. Полностью поглощенная роком, душа перестает трудиться. В рок «идут» от проблем, от мыслей. Это - своеобразное забытье, мираж».
Автор письма увидела в рок-музыке не то, что для других казалось естественным, почти жизненной и духовной потребностью, а иное. И назвала его стремлением заменить мир духовный и реальный одним лишь рок-миром. Так кто же прав? Ведь налицо явное противоречие. Виной тому смещение понятийных и ценностных координат, которые, в конце концов, ведут к формированию личностности (под этим я подразумеваю постоянную, избирательную потребность самовыражения). Духовная ориентация, общественная потребность самоудовлетворения личности для некоторых поклонников рок-музыки равносильны эмоциональному воздействию ее на мозг. Секундное, мгновенное отражение настроения человека, способное измениться через минуту, приравнивается к абсолютно точному и верному выражению рок-музыкантами некоего общего состояния.
Тогда-то у поклонников рока и появляется чувство особой, роковой духовности их мира, вызывающего столь повышенные и сильные эмоции. Он-то и кажется разумнее настоящего, ибо рельефнее по форме воплощения. Но ведь это мгновенное потрясение, заполненное не смыслом, а эмоцией. Я согласен с мнением кандидата исторических наук К. Мяло, исследующей социально-политические проблемы молодежи Запада, в том, что рок и сам не очень представляет, что делать с развязанными им энергиями, а тяготеющий над роком другой рок, злой рок потребительства, уводит его в русло массовой культуры, где он нередко начинает интенсивно работать над размыванием всякой духовности. Не только в ее классическом понимании, но также и этически размытой, подтачиваемой опасными искушениями духовности авангарда. Именно на балансире эмоционально-массового и глубинно духовного возникает та черта, которую рок способен провести между собой и реальным миром. И неудивительно: рок заполнен как первым, так и вторым, то подключаясь к жизни, то выключаясь из нее.
Рок-н-ролл, пользующийся таким большим молодежным интересом, многим обязан музыкальной культуре негритянского населения Соединенных Штатов. Благодаря исполнителям ритм-энд-блюза он смог стать на ноги. Кантри-энд-вестерн - музыка бродячих труверов, выступавших в небольших местечках,- принесла ему напевность, приблизила к белым слушателям. В роке необычайно сильны традиции джаза, блюза и соул с их неординарным вокалом, богатыми ритмическими интонациями и смысловой выразительностью. Джаз помог выработать особый мелодичный язык, усилил тяготение рок-музыкантов к импровизациям, что проявилось в творчестве таких талантливых рок-исполнителей, как ансамбли «Чикаго», «Кровь, пот и слезы», «Стили дан».
Музыка соул принесла неповторимое богатство оттенков тембра и вокала, присущих, например, выдающейся певице Арете Франклин. Они перешли в наследство Стиви Уандеру - одному из наиболее своеобразных рок-музыкантов нашего времени. В музыке соул была глубинная духовность (как, впрочем, и в джазе). В таком тесном взаимовлиянии - суть рок-музыки. В далеком уже 1973 году ансамбль негритянских исполнителей, назвавших себя «Хорде» («Ватага»), смело наигрывал песенки в стиле рок-н-ролл. В следующем году Билл Хейли вместе с группой «Кометы» записал мелодию под названием «Рок вокруг времени» - одну из тех, что ныне попала в сонм легендарных. А их же композиция «Рок-а-битинг-буги» многие американские исследователи считают праматерью рока, давшей ему имя собственное.
Сейчас все это воспринимается как примитив. Да они, первые рок-певцы, таковыми и были, не имели тех врожденных качеств, которые позволили бы им повести за собой молодое поколение. Это сделал Элвис Пресли. Американский музыковед И. Стам-блэр весьма красочно рассказал о его появлении: «Это было грязно, было вульгарно, примитивно. Голос охрип от стонов и криков. Его гитара вычерчивала молнии. Тело извивалось, как маятник, а талия переламывалась в судорогах. Ну а поколение молодых людей находило все это прекрасным».
На концертах Пресли девушки рыдали, бились в истерике, падали на колени при виде певца. А он пел о свободе чувств, о любви, энергии молодого поколения, тем самым выражая сокровенные чаяния молодежи. Публика и вознесла певца на недосягаемую высоту «короля рок-н-ролла». А что делал сам «идол»? Почему так быстро исчез его интерес к композициям блюзсингеров - исполнителей негритянских блюзов, то есть к тому, что питало его творчество?
Пение Пресли услышал один из представителей крупной фирмы грамзаписи «Эр-Си-Эй Виктор», имеющей свои филиалы в ряде стран мира. Предложил выгодный контракт. Компания перекупает право использования имени исполнителя у другой фирмы - «Сан рекордз». Певец переходит в полную собственность «Эр-Си-Эй», на рынок выбрасываются первые пластинки. Реклама нагнетает истерию вокруг Пресли, его записи шли нарасхват. И «Все в порядке, мама», и «Голубая луна Кентукки», и «Отель «Разбитое сердце» стали популярными среди молодежи. А бизнесмены тем временем старательно сооружали для него пьедестал «идола», воплотившего в себе, по их мысли, черты «бунтаря». Все чаще и чаще Пресли отходил от канонов и манеры исполнения, характерных для блюзсингеров, создавая слащавые, сентиментальные композиции.
Парень с гитарой довольно быстро стал миллионером и забыл о желании петь для простых людей.
Другой популярнейший рок-исполнитель, Бадди Холли, появился на эстраде почти в одно время с Пресли. Его судьба во многом сходна с судьбой Элвиса. Родился в 1936 году в штате Техас. В школе увлекся игрой на гитаре. Пареньку полюбились протяжные песни кантри, их незамысловатые, быстро запоминающиеся мелодии. В таком же духе он писал и собственные композиции.
Первые пробы, сделанные в студиях грамзаписи в Нэшвилле, не принесли успеха. Холли не отчаивается и решает брать приступом Нью-Йорк. Здесь в 1957 году появилась пластинка «И будет день», вознесшая имя Холли на вершину рок-музыки. Исполнитель смог соединить в песнях из этого диска простоту и доступность мелодии в стиле кантри с ускоренным ритмом барабанов. В том же году была записана легендарная «Пегги Сью», своей искренностью и незамысловатостью покорившая тысячи молодых сердец. Новые альбомы певца взахлеб расхваливались в прессе, журналисты и критики щедро одаривали Холли звонкими комплиментами, прочили славу Пресли...
И ...музыкант не выдержал испытания популярностью. Слава вскружила голову, и он не заметил, как исчезла естественность, а от исполнения повеяло холодом и бесстрастностью. Запись 1958 года «Рано утром», появившаяся за год до трагической гибели Бадди Холли, была удручающе слабой: слова казались банальными, музыка - заштампованной. Зато было много мелодекламации и игривости. Рок в его исполнении утратил свою непосредственность.
В 1959 году Холли погибает в катастрофе, а вместе с ним терпят крушение надежды бизнесменов возродить былую славу «примитивного» рок-н-ролла. В нем появилось слишком много узких штампов, что и привело его на алтарь «массовой» культуры. То было разделяющее время, лежащее между старым и новым. В кризисе рока, как ни странно, было заложено ожидание нового, неизбежного. В мире зрели события, так или иначе повлиявшие и на судьбу рока. Преступная война США против вьетнамского народа вызвала бурю протестов в молодежной среде. Недаром многие буржуазные исследователи отмечали «воспитательное» значение «вьетнамского синдрома», благодаря которому определенная часть молодежи возмужала, очистилась от рекламных иллюзий, поняла, что ее просто-напросто надували, обещая «позаботиться» о судьбе.
Неистовство, насилие и анархия рельефно отразились в таком направлении рок-музыки, как хард-рок - тяжелый рок, которое доминировало до середины 70-х годов. Его характерной особенностью был четко очерченный громоподобный ритм, в котором слышались отголоски металла. В композициях, записанных представителями стиля хард-рок, ощущается тяготение к аффектации мелодии. Иногда музыканты пытались синтезировать звучание многих инструментов, найти их созвучие. Среди исполнителей тяжелого рока, появившихся в конце 60-х - начале 70-х годов, заметное место принадлежит рок-группам «Юрайя Хип», «Дип Пёрпл». Обладавшие своеобразной манерой исполнения, вокальными данными, виртуозной техникой игры на гитаре, ударных, музыканты мало внимания уделяли смысловой завершенности текстов своих песен. Их композиции были насыщены условностями, символикой, непредсказуемостью. Некоторые, как ансамбль «Блэк Сэббет», и вовсе отказались от стилистической ясности. Их мелодии наполнены мраком некой тайны, о смысле которой приходится только догадываться.
Совсем в ином ритмическом и интонационном ключе работали музыканты рок-группы «Дип Пёрпл», сумевшие преодолеть инерцию «коммерческого» рока и выступить со своей творческой программой. Участники ансамбля давали возможность слушателям ощутить пластичность музыкальной идеи, полифоничность звучания инструментов. Гитарные соло Р. Блэкмора подчеркивались тонкими органными вставками (на электрооргане играл Дж. Лорд). Драматический вокал гармонически соединялся с экспрессивным вступлением-прелюдией. Наиболее характерной для них записью является «Дип Пёрпл ин рок». В ней ярко проявилось мастерство и талант всех участников группы: Р. Блэкмора, Я. Пейса, Дж. Лорда, И. Гиллана и Р. Гловера. Пластинка имела ошеломляющий успех у публики и критики. Наперебой посыпались лестные приглашения, одно за другим следовали заморские турне, о них широко оповещали газеты многих стран мира. Появлялись и занимали почетное место в хит-парадах такие теперь классические для рока композиции, как «Дым на воде», «Женщина из Токио», «Черная ночь», «Тихо».
Оглушенные успехом музыканты не прислушивались к первым тревожным ноткам: в мелодии стали закрадываться расхожие штампы, все чаще повторялись находки прежних лет. Первым это почувствовал Р. Блэкмор. Он уже не мог играть так вдохновенно, как раньше. Осознавая это, талантливый музыкант решил уйти из группы. Его заменить было трудно. Постепенно разбрелись и другие: создавали свои ансамбли, которые через какое-то время распадались. И вот некоторое время назад «Дип Пёрпл» снова собрались в прежнем составе, записав две пластинки. Одна из них - «Дом в голубом сиянии» (1987), по общему мнению критиков, напомнила о «Дип Пёрпл» времен «Ин рок», когда блистал талантом Р. Блэкмор и завораживал слушателей проникновенным голосом И. Гиллан.
«Дип Пёрпл» вместе с «Битлз» вошли в золотой фонд рок-музыки. Вклад «Битлз» трудно переоценить. Именно ливерпульская четверка превратила рок-н-ролл из заурядного, «масскультовского» развлечения в музыку, наполненную высокими человеческими чувствами: нежностью и болью, тоской и любовью. Песни группы никого не оставляли равнодушным.
Позволю себе приостановить первое музыкальное включение времени и поразмышлять над тем, что принесли «Битлз» целому поколению молодежи 60-х годов. Как ни странно, но именно они, а не Пресли, повлияли на молодых людей, прервав размеренный ход их жизни. К нам рок пришел не в худшем виде (если говорить о «Битлз»). Вспоминается первое потрясение (иначе и не скажу) после прослушивания шероховатой магнитофонной кассеты с записями «Жуков». Это был воистину твой мир, твои страсти и чувства, твоя боль и нежность. Во многом «Битлз» подтолкнули молодых людей к восприятию собственного «мира» - острому и недвусмысленному. Не так давно А. Вознесенский в статье, опубликованной в «Известиях», писал и о «битлах» как об одной духовной составляющей времени.
Так их воспринимает и мой старый друг, ученый-историк, кандидат наук. Он говорит, что 60-е годы сформировали целое поколение думающих людей: «Меня, по крайней мере, не испортили». «Как-то вечером нас собралось человек пятнадцать у меня, - вспоминает он, - Шум, треск в ушах от гомона голосов. Заскакивает еще один - на нем лица нет. Трясет руками, мычит от давящего его восторга. «Кончай придуриваться», - кричим. Кто-то шутя стукает его по спине. И будто прорвало плотину. «Не, не могу, влейте стаканчик сиропа, а то лопну». Жаждущему принесен нужный водобальзам. «Слышали про такую группу - «Битлз»? Кто не слышал? А запись?», - и тут, видя немую сцену, неторопливо вытаскивает блок бобин. В монолитной царице-тишине заскребся, застучал отработанными деталями старенький маг. И никто уже не смог с тех пор позабыть мечтательный голос Маккартни, трепетную легкость и чуткую мягкость композиций «Битлз».
Я хорошо понимаю, разделяю эти чувства. Да и не только нам «Битлз» напомнили о своем времени. Жаль, что никакая статистическая служба тогда не фиксировала, что происходило в молодежном обществе. О многом сказали бы факты (и даже сегодня, с высоты нашего временного превосходства и статликбеза). Быть может, они засвидетельствовали бы, что благодаря тем же «Битлз» у молодежи не было тяготения к унификации восприятия музыки рок, ее героев. Да, реакция на нее казалась однозначной - какой вопрос?! Но ведь и не было той одномерности, которая сейчас нарочито носится навыпуск «металлистами».
Сильнейшее смысловое поле, шедшее от многих рок-исполнителей к нам, их слушателям, спасало от этого. То была думающая музыка. С «Битлз», хард-рока (рок-групп «Лед Зеппелин», «Дип Пёрпл», «Юрайя Хип») начинался поиск смысла существования. Однообразие парадных слов и поступков, называющихся реальностью, буднями, не выдержало натиска хард-рока. Возникли «котельная» культура, мир подвалов и подсобных помещений, впитавших жаждущих самопознания. «Пинк Флойд» с их углубленной и обостренной философичностью не одного и не двух заставили искать на букинистической «туче» книги Н. Федорова, В. Соловьева, И. Бердяева.
И было хорошо: выуженное из бумажного завала сокровище хранило хрупкость тепла чужого человека. Шел живой обмен мыслями. Чувствовалась взаимная наполненность. И совсем не важно было кому-то знать, любишь ли ты или нет рок. Ценилось иное - что он дает, какой сокровенный смысл-импульс. Рок многим помогал понимать духовный ритм времени. И взгляд «из кочегарки» поэтому не казался очернительным.
Помните, у Вознесенского:
Опять надстройка рождает базис.
Лифтер бормочет во сне Гельвеция.
Интеллигенция обуржуазилась.
Родилась люмпен-интеллигенция...
Их в институты не пустит гордость.
Там сатана правит балл тебе.
На место дворника гигантский конкурс.
Музы носятся на метле.
(«Антверпен»)
Эта «котельная» культура во многом опиралась на хиппниковский постулат «мир да любовь» и искала гуманистическую идею в творениях симфорока (этот стиль еще называют арт-рок, прогрессивный рок), зародившегося в начале 70-х. Рок-группа «Прокол Харум» - по-моему, самый интересный ансамбль после «Битлз» - открыла глаза на то, что рок способен нести и некий потенциал классического искусства. Арт-рок проявился в соединении элементов классической музыкальной формы (мессы, сюиты, оперы заняли почетное место в рок-творчестве) с динамизмом и особенным эффектом звучания электронных инструментов. Он привлек внимание молодежи к классической музыке. То был период нового открытия И.-С. Баха, М. Равеля, К. Дебюсси. Можно ли тогда говорить о каком-то положительном духовном начале рока применительно к 60—70-м годам?
По крайней мере, так тогда казалось его молодым поклонникам. Но, как ни странно, совсем по-другому, как бы со стороны, в те годы воспринималось увлечение рок-музыкой. Многим умудренным воспитателям юношества она казалась такой «скверной и безнравственной», а поклонники - все на одно лицо, что лучше выхода, чем запрещение, так и не нашлось.
Странная это штука - бессмысленный запрет. Узкий сперва круг его «творителей» накладывается на широкое поле популярности какого-то явления. Чем оно сильнее, тем круче запрещение.
Удивительная закономерность. Рок перешел границу круга и получил свое. Непонято было главное: не рок делал молодых людей однообразными «ужасными детьми», а такие радетели о благе «юношества». Вот типичная картинка тех дней. Идет подготовка к школьному вечеру. Строгая учительница запрашивает устроителей: «Что там будет? Опять ваш сумасшедший рок? Так. Пусть человек пять родителей придут на вечер, за порядком последят. Иначе вечера не будет». Бедные родители, каково-то им было среди вихляющей, самозабвенной толпы парней и девчонок. Да и тем не легче. И ради чего? А как бы чего не вышло!
А ведь вышло - многопудье запрета висело мертвым грузом до недавнего времени. Молодые росли, появлялись новые течения и рок-исполнители, о которых никто ничего толком не знал. Но ведь первый чувственный порыв должен был обязательно опереться на какой-нибудь фундамент знания. Иначе возникала вполне реальная опасность вульгаризации музыкального вкуса. Чем больше ругали в прессе рок-музыку, тем сильнее оказалась внутриколлективная общность вкусов. Питательной средой стали слухи, чужеродные журнальчики, старенькие, затертые кассеты.
Все это было на уровне «хорошо»? Значит, пойдет-поедет. Плохо - тоже подойдет, раз нет «получше». Первый порыв чувств сменился незнанием или полузнанием - не знаю, что лучше. Поражали своей несвоевременностью, несовременностью и глухонемотой молодежные издания, призванные вроде бы ликвидировать музыкальную малограмотность определенного круга читателей.В публикациях о рок-музыке, изредка появлявшихся в них, только и делали, что ругали всех рок-музыкантов.
Несколько лет назад «Комсомольская правда» опубликовала статью В. Баркова «Перед стеной оказалась сегодня популярная музыка на Западе». Поражает задан-ность тона автора при поверхностном анализе особенностей рок-процесса. Безапелляционность суждений, исключающих право других судить по-своему, всегда неприятна, здесь же она просто отталкивала. Судите сами: «Вся рок-музыка, претендовавшая на право быть «постоянной частью культуры» Запада, вдруг оказалась в тупике, словно перед некой стеной... Безысходность, отчаянье и отчуждение - вот итог философско-музыкальных размышлений «Пинк Флойд», все, к чему пришла рок-музыка на Западе.
Путь в лабиринте тем, идей, жанров и технических средств окончен, дальше идти некуда».
Наверное, даже при самом непримиримом отношении к чему-то нельзя делать такой вывод о «некудышности» явления, отрицая его возможность развиваться. Однобокость авторской оценки выпячивается, словно шишка-опухоль, набитая на видном месте. Эффект от подобных публикаций был, как и всегда, обратный: слушали больше (но не критиков), а высказывались меньше. Это также не улучшало дела. Так накапливался заряд, взорвавшийся только теперь, с появлением «металлистов». Назовем его антизарядом рока. И речь уже идет не о духовности восприятия рок-песен, а о реакции на долговременный запрет. Наверное, это вполне закономерно. В процессе взаимоне-приятия как-то затерялась сама музыка, все внимание перекинулось на выяснение частностей типа «рок - хорошо это или плохо»?, «тот или другой ансамбль - к какому лагерю принадлежит?». Да не это было важно, но именно оно и перевесило, зазвенело «металлом».
До нас добралась вторая волна рока, по форме вроде бы похожая на первую, но с иным содержанием. Ворвалась она каких-то три-четыре года назад и зацепила молодежь почти тотчас после своего появления. Столь быстрому ходу дорогу дали изменения, как весеннее половодье затопившие нашу жизнь и общество. Куда девались былые страхи! Рушились «потолочные» запреты, рок получил легальную прописку. Поэтому он так стремительно обрушился на молодых людей, с такой дозой неистовства. Необходимы были долгие годы, чтобы понять опасную нелепость запрещения рока. То, что раньше переписывалось с потертых до неузнаваемости бобин, сейчас при известной доле везения можно купить в магазине (фирма «Мелодия» постаралась, как всегда «оперативно», с опозданием на пятнадцать лет, выпустить записи «Битлз», «Муди Блюз», «Дип Пёрпл», Элтона Джона и других).
В городах появились рок-лаборатории, рок-клубы, о которых доселе приходилось мечтать. А фестивали рок-песни, проходящие в солидных Дворцах культуры и концертных залах. Годиков пять назад они были бы нехорошей шуткой. А теперь, пожалуйста, выступай, критикуй, не соглашайся. Трибуна критики была открыта для любого. Поменялось и качество высказываний: раньше «хорошим» тоном считалось поругивать рок, сейчас - тех, кто его смешивал с грязью. Добавилось и неприятное: освистывание не принявших новомодное явление в рок-музыке. Разве это не радикальные изменения?!
Но тем неприятнее вроде бы «мелочишки», фактики-фунтики, пылью летящие в глаза. Они пребольно царапались, назойливо вылезали на свет божий во время рок-фестивалей. В Киеве, Ленинграде, Воронеже, Одессе. В Ленинграде собрались многие ценимые рок-фанатами группы: и нашумевший «Зоопарк», и фееричные «ДДТ» (одно название чего стоит!), и гости из ряда городов страны. На широкой промоине стены - листок популярности. Каждый мог вписать в него балл-голос, поданный за понравившуюся группу. Посмотрели бы вы на рябившую надписями бумагу! В зале - непринужденная обстановка, шум, можно свободно входить или выходить во время выступления рок-ансамблей. Можно выкрикивать, шуметь, грохотать, если ансамбль не «пошел». «Кончай придуриваться», «Смени струны», «У нас здесь не эстрада» - казалось, воздух после этих восклицаний начинал плавиться.
От постоянной смены нарядов музыкантов рябило в глазах. Малиновое на черном, звезды-моллюски на потрепанном бархате, голь торсов на рыхлом фоне занавеса - какая броскость натуры. Сперва режущие любые традиции аккорды гитар постепенно превращались в осознанную картинку-тему. Стили менялись, не доходя до слушателей: они были полуовальны, матрешечны, наваливались друг на друга. Царили искренность выражения и нарочитый эпатаж. Радовали смелые находки. Голос солиста «ДДТ» поражал своим диапазоном и колоритом. Он взлетал, и представлялось: еще немного, и зал рухнет.
И здесь появились «мелочи», детали: если какая-нибудь группа отклонялась от «металлической» заданности концерта, из зала летело комом: «Бросай сцену», «Валяйте на эстраду», «Давай «металл». По этому поводу вдрызг ломались копья в кулуарах. «Зачем мне эстрада? Что она дает? Вот «металл» - на моем уровне». «Металл» - сила и дух, он плавит чепуху и показушность эстрадников» - только это и слышалось. Другие стили не принимались. «Металлогруппы», конечно, могли бы пронзить любое воображение - сначала своей «костюмерией», а затем резкостью гитар. Но вот беда: никак невозможно было добраться до их слов, песенных текстов. Казалось, внешний «прикид» скажет больше, чем слова. Но они прятались в яростно звучащей оболочке аккордов. «Да мне они и не нужны. Важно совместное чувство силы движения» - так ответил на мой вопрос один из рок-фанатов.
Одни из последних смотров рок-исполни-телей в Киеве высветил точно такую же ситуацию: ритуальная восторженность приема «металлогрупп» и абсолютное неприятие иных музыкантов, исповедующих другие пути в искусстве. Странная вещь: сейчас вроде бы появились широкие возможности для любого самовыражения, а вместо него - тяготение к радикальному, одному стилю.
Общественный запрет на рок-музыку приказал долго жить, но появился другой, неформальный - в форме одностороннего неприятия поклонниками рока других взглядов на него. Ужасающая стандартизация общественного мнения (в применении к молодежной среде). Не лучше, а как другие. «Металлистами» уловлен самый верхний, внешний микросрез рок-музыки, создающий у них иллюзию действия, движения, отпора рутинности, а не внутренний, смысловой. Причина тому - нежелание и неумение прислушиваться к чужому мнению, то, что у нас поощрялось долгое время на словах, а не на деле. Глубина доказательности требует столь же глубокого восприятия другим человеком, а это непросто. Потребность в этом находится ныне на примитивном уровне. Не оттого ли схожи оценки творчества различных рок-групп: «И эта нравится, и та, и третья». А почему? «Потому что нравится. Классно играют. Сила». Буквально, говоря словами В. Маяковского, «нате».
Только сейчас мы пожинаем горькие плоды давнего нежелания заниматься проблемами молодежи, неумения объективно доказывать и оценивать сложные явления, например, рок-музыку, развивать музыкальные вкусы и потребности, критически осмысливать сложные эстетические категории и понятия. В этом ряду стоит и увлечение «металлом» - своеобразным порождением застойных явлений в нашем обществе. Незыблемые пустопорожние слова-догматы, неблаговидные поступки «учителей юношества» неминуемо должны были получить резкую, порой отталкивающе-вызывающую форму ответа.
При всей чужеродности новая волна рока в лице хэви-метал-рока у нас проявилась по-своему, не как прямое заимствование, а как вызов, брошенный застойности и неумеренной болтовне «без повода». Но вызов был облечен в позитивистско-механистическую одежду. По сути, он констатировал какое-то состояние, вернее, называл его, но не предлагал реальных путей преодоления негативных явлений. При этом была возможна и нарочитая ирония (с внешней аффектацией, но без достаточно глубокого проникновения в суть отрицательных, неприемлемых в обществе явлений):
Спасибо тем, кто водку пьет!
Спасибо тем, кто на чай дает!
Спасибо тем, кто в жизни
Не знает слова «нет»!
Но ирония без внутреннего развития - бесплодна как пустыня. Она ничего не создает, а лишь дает пищу для едких замечаний «по поводу». Пассивность такого застойного восприятия действительности не случайна. Она присуща для самого хэви-метал-рока - оригинала.
Этот стиль происходит от «белого» блюз-рока 60-х, но совсем непохож на него. Традиционные ритмическая и инструментальная его основы, которые творчески восприняли ансамбли «Битлз» и «Роллинг Стоунз», Эрик Клэптон, имели заметное влияние на их творчество. Но сегодня они запросто игнорируются представителями нового рок-стиля. Удивительно это, поскольку две линии в блюз-роке (имеются в виду два отнюдь не равнозначных - американский и английский - его варианта) заметно проявились в середине 70-х годов. Благодаря им рок-исполнители получили возможность совершенствовать музыкально-пластический язык, занялись серьезными поисками новых форм и окраски звучания инструментов. Появились тонкие рок-интонации, даже своеобразный рок-эпос, обогатились ритмическая культура и жанровый спектр.
Джимми Хендрикс пошел, еще дальше в стремлении соединить обе блюз-линии (так возникла неповторимая зажигательная манера исполнения, присущая только этому талантливому рок-гитаристу).
Хэви-метал, возникающий на таком плодотворном музыкальном «замесе», вроде бы должен был усилить его. Ан нет... Хотя блюз-интонации в нем все-таки чувствуются, но их трудно выделить из-за чрезвычайно ускоренного ритма. Музыканты пользуются и традиционным для блюз-рока инструментальным базисом, но импровизационные компоненты, характерные, скажем, для творческой манеры Э. Клэптона, у них отсутствуют. Для хэви-исполнителей значительно больший вес имеют чисто механистические приемы, чем последовательное вхождение музыкально-стилистических средств. Тем более, что так создается постоянно растущий темп.
Что же касается песенных текстов, то блюз-рок-музыканты могли радоваться серьезным находкам и темам, которые не назовешь легковесными. Мелодии в исполнении «хэви-металистов» значительно ограничены выбором тематики. Не могут они похвастаться изысканным литературным языком. В них ощутима софистика, преобладают бесконечные призывы к дальним путешествиям и бессмысленным действиям. Трудно более образно, чем это сделал журнал «Нью мюзикл экспресс», оценить их «творческий потенциал»: «Единственный лозунг хэви-метал: здесь руководят инстинкты. Это словно комикс, в котором отсутствуют рисунки и текст». Вроде куда уж дальше. Да ведь никуда не деться от такого факта: за десять лет существования хэви-метал репрезентовал лишь одного действительно интересного исполнителя - Ван Халена, но и у него встречаются примелькавшиеся, оскоминные образы и темы.
Пусть никого не потрясут цифры: реализовано почти шесть миллионов экземпляров альбома «Прыжок». Шесть недель он удерживал верхние места в рок-классификации. Если верить неумолимой статистике, то 75 из 100 процентов его слушателей - женщины. По канонам рок-индустрии - это безусловный коммерческий успех. Но пускай цифры не злорадствуют: подобные рекорды - вещь необходимая для существования рок-музыки, ее звезд, к которым принадлежит и Ван Хален. Критики оценивают его по-разному: то как «исключительно прибыльного исполнителя», то как «привлекательного вандала». Попробуй тут разберись.
Но одно бросается в глаза и врезается в уши: когда слушаешь Ван Халена и его группу, не можешь отделаться от впечатления, что многое из их репертуара давным-давно знакомо. Схематизм, эклектичность творческой манеры четко проявились в композициях, записанных исполнителем. Взять хотя бы альбом «Прыжок» или композицию «Еще ожидаю» - ретроспективы на темы рока и хэви-метал, объединенные между собой при помощи интерлюдий с подчеркнуто напряженным хард-роковым ритмом. И хотя певец попробовал варьировать звучание этих блоков с помощью синтезатора, ничего стоящего ему не удалось сделать. Доминирующим остался однообразный, монотонный ритм.
Это не ускользнуло даже от внимания одного из членов группы Ван Халена Д. Л. Рота (телезрители могли видеть его видеоклип в одной из молодежных программ). Уж очень неприветливо он встретил альбом «Прыжок»: «Хотя здесь и ощущается мелодичность, но она расплавлена между плохими и глубокими аккордами. Нельзя же все и всех помещать в один альбом». Как писал журнал «Мелоди», у Д. Л. Рота вызвало удивление желание Ван Халена сотрудничать с коммерческой звездой первой величины Майклом Джексоном. Не без сарказма он говорил журналистам, намекая и на своего собрата по «оружию»: «Ряд музыкальных рок-групп и их записи похожи на «Триллер» Джексона. Люрексовый блеск одежды, украшенной серебряными пуговицами, надцатидолларовый счет от парикмахера - и человек может через ночь сделаться звездой».
Эти слова как барометр противоречий, существующий между двумя музыкантами, показатель того, что даже они не понимают друг друга. И не творческие несовпадения отталкивают их, а маски, под которыми музыканты прячут свою ординарность. Если Ван Хален играет роль несмелого, непоказного, затаившегося в себе парня, то Д. Л. Рот - неустрашимого акробата. Он привлекает публику откровенной бравадой и эффектными позами, эпатажем. Ван Хале-ну кривлянье партнера с руки: если бы не шокирующее обывателей поведение Рота, люди давно утомились бы от будничности образов, создаваемых им самим.
Кажется, теперь понятно, почему «Нью мюзикл экспресс» окрестил новый стиль «своеобразной алхимией»: он утратил оригинальную традиционную основу, заменив ее мелкотемьем. Золото, если говорить о негритянском блюзе, действительно было превращено в олово, этот «тяжелый металл».
Наверняка такая «металл-экспертиза» будет не по душе многим поклонникам хэви-метал. Но для нас важно уловить другое: что они приняли от «тяжелого металла»? К сожалению, несомое, то есть масскультовское, чисто внешнюю браваду, качание оголенных мускулов и торсов музыкантов, отчаянно плохие песенные тексты.
Если ансамбль «Битлз» обозначил первый, достаточно высокий уровень восприятия молодежной музыки - чувственно-размышляющий, несший в себе духовное начало, то «металлические» рок-группы на манер «Железной девы», «Могильщика», «Металлики», «Крысы» - преимущественно визуальный. У нас эта форма получила гротесковый смысловой оттенок, в период духовного обледенения стала ответом молодежи на застойные явления в общественной жизни. Но проникновение ее было неглубоким, на уровне язвительной иронии и зубоскальства.
...Тем временем в прессе стали снова появляться читательские отклики по поводу рок-музыки. Их авторы в качестве эффективной меры в борьбе с «чуждым нам влиянием» предлагают запретить рок-концерты и выступления. Чуть ли не главная мишень - хэви-метал. Неужели предыдущее вето, наложенное на рок, кое-кого ничему так и не научило? Не проще ли увидеть его составляющие?